|
Страница 7 из 10 Детишек жалко,— поясняет Поварешкин, а сам все подвигает, по сантиметрику подвигает нам связку документов, словно опасается, что мы их не смотрим. Не доверяем, что ли? Тяжело будет! — восклицает Маша.— Вот у меня трое, так я из-за этого в интернате работаю, и они здесь учатся. — Как не тяжело! — соглашается Анна Петровна, но Семей Петрович — мне это видно — торопливо наступает ей на ногу своим ботинком, и Поварешкина поправляется: — Чего же тяжелого? Старшие помогут. Витя у нас — в девятом, а Саша — в седьмом. Да и Колька пять кончил! Что же, мы еще одного малыша не обогреем? Аполлон Аполлинарьевич, усердно потея, просит их подумать, прийти через неделю, не торопиться. Но Петровичи уперлись, точно бычки, подталкивают нам связку бумаг, и в самую ответственную минуту Поварешкин достает из кармана большой значок, что-то вроде ордена. — Это замечательно,— говорит Аполлоша,— что вы победитель... социалистического... соревнования, но... дети есть дети... Что-то наш директор жужжит на пределе, вот-вот сломается. Так оно и есть. Ладно,— соглашается Аполлоша,— в многодетной семье тоже много хорошего.— И вдруг обращается к женщине, кивнув на ее мужа: — А он не выпивает? На Октябрьские приходите! — не моргнув, отвечает Петровна.— Там с вами и выпьем и закусим, как полагается. Зараз и нас проверите.
|
